После дождя. глава 5_2

[animesai]

Название: После дождя
Автор: Hiroko Rai
Бета: ChupaChupsi
Фендом: «Наруто»
Жанр: Яой, романтика
Пейринг: Саске\Наруто, Наруто\Азарни
Рейтинг: PG-13
Статус: в процессе
Дисклаймер: Не претендую...все создателю
Размещение: Напишите мне, обсудим
Предупреждения: Страшный ООС, АУ, смерть второстипенных персонажей,ОЖП,
От автора: Вторая часть)


Так они и сидели в полном молчании, каждый погрузившись в свою боль, пока с тихим хлопком не появился Джирайа и, кивнув Саске, не забрал подругу и с таким же тихим хлопком не исчез. Учиха медленно поднялся и не спеша побрел, куда глаза глядят, потерявшись в своих мыслях и предположениях. Он сам не заметил, как ноги привели его к пустому дому семьи Намикадзе. Со стороны жилище казалось совершенно обычным, и никто из людей, не живших в деревне, не сказал бы, что в нем жил Хокаге. Зеленая лужайка и небольшой цветник перед домом, ухоженный невысокий забор, покрашенный белой краской. Казалось, вот сейчас распахнется дверь, и из нее вылетит смеющийся Наруто, и крепко поцелует, а за ним появится Минато, и пригласит на ужин или просто попить чаю. За всеми этими событиями Учиха не заметил, как солнце начало клониться к закату, а листок с написанным отчетом лежал, забытый где-то на дне кармана форменной жилетки. Саске легонько толкнул калитку, и та с тихим еле заметным обычному слуху скрипом отъехала в сторону, открывая проход. Дорожка к парадной двери, вымощенная камнем, запах сирени, росшей где-то неподалеку в саду, даже цвет забора были настолько родными и знакомыми, насколько это вообще возможно. Учиха всегда считал дом Намикадзе своим вторым домом за теплую атмосферу, покой и уют. Тихая поступь была практически не слышна на твердом камне, а входная дверь осталась не заперта. Темная прихожая и гостиная, каждая мелочь напоминала о жителях дома. Было больно смотреть на фотографии в стеклянных рамках, с которых улыбался любимый и его отец. Решив долго не задерживаться в темном помещении, Саске поднялся на второй этаж в комнату Наруто. Не заправленная постель и извечный беспорядок на столе, как это все было знакомо. На стуле брошенная черная футболка и почти завядший куст непонятного растения на подоконнике. Взяв со стула футболку, Учиха поднес ее к лицу, зарываясь носом в черную ткань и глубоко вдыхая запах ее хозяина. Сам того не замечая, он подошел к кровати и тяжело опустился на оранжевые простыни, откидываясь на подушку, сильнее прижимая к себе футболку и глубоко дыша. Простыни тоже насквозь были пропитаны запахом Наруто, таким любимым, таким родным, но сейчас этот запах отталкивал, рождая желание соскочить с кровати и отойти подальше, чтобы не вдыхать, чтобы не вспоминать, но подняться он не мог, словно его привязали к кровати, а глаза стало щипать из-за непролитых слез. В бок уперлось что-то твердое и, просунув руку под одеяло, брюнет вытащил небольшой черный блокнот. Задумчиво повертев в руках, он открыл его на последней странице и, прочитав несколько строк, понял, что это был дневник блондина. Появилось чувство, что он открыл ящик с чужим грязным бельем, но здравый смысл, твердивший, не читать чужие записи был подавлен натиском любопытства.

«2 марта (полгода назад)
Неделю назад меня сняли со второго этапа чунинского экзамена. В крови какой-то яд. Не понимаю, почему отец так беспокоится, ведь врачи у нас самые лучшие. Вот подарил мне блокнот, сказал, чтобы я вел дневник. Только что я в него буду писать? Непонятный он.
2 апреля
Теперь я понял. Сейчас, когда осознание всего произошедшего настигло меня я, наконец, понимаю. С каждым днем все чаще и сильнее болит голова, отец наложил какую-то технику, и из-за нее складывается впечатление, что в голове железный диск. Он посоветовал сказать все Саске,… но я не знаю. Расскажу ему позже…»
Саске лихорадочно пробегал по строчкам глазами, ища что-то, но до конца не осознавая, что именно.
«10 июня
Чакру забирает техника, теперь я даже не шиноби, а лишь его подобие. Преподаю в академии детишкам уроки тайдзюцу. Они молодцы, схватывают все на лету. Иногда даже страшно подумать, что когда они станут старше, их ждет то же, что и всех шиноби – боль, смерть, потери…. Жители видят во мне демона, те с кем учился в академии – лишь неудачника. Они видят это во мне, а я вижу это в их глазах. Больно... Но я по-настоящему рад, что у меня есть Саске и Сакура с Саем. Я люблю их и во что бы то ни стало, буду защищать! Прозвучало наверно глупо. Но я за них глотки перегрызу в любом из смыслов! Да, действительно глупо! Не так ли, а, дневник?
Хм. Ты мне все равно не ответишь! Бездарная книжка.
25 июля
Мне с каждым днем все хуже. Очень надеюсь, что отец не замечает моего состояния, не хочу его волновать. Сегодня был у него, он сказал, что пришла весточка от извращенца, через два дня выходим. Саске так ничего и не рассказал… я наверно просто трус. Попросил отца отправить любимого на миссию. Не хочу объясняться, и от этого еще больше кажется, что я трус. Погано.
Знаешь, дневник, я рад, что у меня есть Саске. Я люблю его… люблю так сильно, что временами даже страшно. Я боюсь потерять его, боюсь, что с этой чертовой опухолью ничего нельзя будет сделать и у меня останется один выход – умереть. Но знаешь, дневник, я разнесу к черту небеса, но даже при таком исходе буду рядом с ним. Как же я скучаю по тренировкам, кто бы знал. Отец гонит спать.
27 июля
Сегодня Саске уходит на миссию, а завтра мы с отцом отправляемся в Долину Завершения. Попросил Итачи передать, что я буду ждать его брата на третьем полигоне. Сегодня полтора года как мы вместе, надеюсь, он помнит. Приготовил подарок. Черт, я опаздываю ….»
Дальше, как понял Саске, надпись была написана через какое-то время, и, судя по состоянию чернил и бумаги, автор этих строк плакал.
«Он был там. Был там с Хьюгой. Почему? За что? Почему он ничего не сказал? Сердце болит и «она» плачет. Не знал, что «она» может плакать, но теперь знаю».
Саске так и не понял смысл второй фразы. «Наруто писал о каком-то подарке, но что это может быть?». Учиха осмотрел комнату, но ничего, что могло бы быть подарком, он не заметил. Брюнет свесился головой вниз и осмотрел пространство под кроватью и тумбой, за толстой ножкой глаз приметил что-то небольшое и черное, а рука потянулась достать предмет. Этим предметом оказалась черная коробочка и, открыв ее, Учиха увидел тоненький ободок кольца, из черного золота. Немного повертев теплый металл в руках, он заметил на внутренней стороне гравировку «Я всегда буду рядом, ведь я люблю тебя. Наруто». Саске лишь печально улыбнулся, следуя неизвестному порыву, надел кольцо на безымянный палец и прижал ладонь к груди там, где было сердце, и печально прошептал в ночную пустоту комнаты:
– Ты маленький врун, Наруто. Тебя нет рядом, – брюнет свернулся комочком на теплых простынях и, прижав к груди маленького плюшевого лисенка, которого подарил на день рождение блондину, и который лежал тут рядом с подушкой, дал волю давно душившим его слезам. За окном по стеклу барабанил дождь, а в душе играл неслышный никому, кроме брюнета, реквием по несбывшимся надеждам.
***
В ту ночь Саске так и не заметил, как уснул. Наутро его разбудил Итачи и, сунув в руки черные штаны и футболку с длинным рукавом, отправил в ванную приводить себя в порядок. Когда Саске спустился вниз, то почувствовал запах крепкого кофе, и, медленно опустившись на стул, отпил горячего напитка. Брат сидел напротив и, конечно же, заметил кольцо, но спрашивать не стал, ограничившись лишь изогнутой бровью и вопросительным взглядом, на что Учиха-младший лишь отмахнулся. Кинув взгляд на часы, Итачи поднялся и, сложив грязные кружки в раковину, потянул брата к выходу. Панихида по погибшим состоялась на крыше дворца Хокаге. Создавалось ощущение, что проститься с Хокаге пришла вся деревня. Да, именно с Хокаге, про Наруто тут мало кто думал и Учиха бы не удивился, узнав, что половина селения тихо радуется, что джинчуурики погиб. От этого предположения на душе стало гадко и противно. Тихо стоя на своем месте, чуть прикрыв глаза и краем уха слушая прощальную речь старейшины, Саске молился, чтобы весь этот напыщенный как ему казалось фарс, закончился. Возможно, речь о Хокаге и была от сердца, но речь о Наруто являлась самой обыкновенной ложью. Хотелось закричать на них, доказать, что они ничего не знают, но завязался бы лишь еще один спор, и в итоге каждый остался бы при своем мнении. Старейшина даже не старался создать вид скорби, монотонно зачитывая строки, написанные на листе бумаги. Руки брюнета сжались от холодной ярости, но выпустить ее он не мог, поэтому просто стоял и старался ни о чем не думать, успокоиться. Вот последние почести были отданы и люди начали расходиться по своим домам. День официально был объявлен Днем траура. Саске тоже медленно развернулся и пошел к выходу. К нему кто-то подходил и говорил слова утешения, но они были ему не нужны. Ему сейчас ничего не было нужно. Хотелось просто придти в свою комнату, запереться, задернуть шторы и, оказавшись в постели, потеряться в темноте.
***
Итачи волновался. Маленький брат не выходил из комнаты уже три дня, и достучаться до него казалось невозможным. Что он только не перепробовал, но все было тщетно. Пару раз заходила Сакура, но и ей не удавалось с ним поговорить, Саске просто не выходил из комнаты, полностью отгородившись от внешнего мира четырьмя стенами. На пятый день снова пришла розоволосая куноичи. Итачи напоил ее чаем, проводил до комнаты брата и встал, облокотившись на стену рядом с дверью. Сакура постучалась, но не питая каких-либо иллюзий к тому, что ей откроют, лишь грустно посмотрела на Учиху-старшего. Но в этот раз дверь с тихим скрипом приоткрылась, давая разрешение пройти в темное помещение. Сакура переглянулась с Итачи и, покачав голов, безмолвно попросила пока не входить, Итачи понял и направился на кухню налить себе еще чаю. Когда Сакура осторожно вошла в комнату, то увидела брюнета, понуро сидящего на краю заправленной постели с полупустой бутылкой саке в ногах. Девушка лишь вдохнула тяжелый воздух давно не проветриваемой комнаты, пропахший парами алкоголя, и аккуратно присела рядом с парнем.
– Саске, – брюнет посмотрел на девушку, отчего та вздрогнула. Глаза, два черных омута, мертвые, холодные, отчужденные, такие незнакомые. На их дне боль и безнадежность, а на губах горькая усмешка, словно вызов судьбе. Рука брюнета потянулась к бутылке и, припав к горлышку, он отпил еще немного от того, что еще плескалось на дне. Только сейчас девушка заметила разбросанные по всей комнате такие же бутылки, но уже из-под выпитого саке.
– Саске, где ты взял столько саке? Ты же из комнаты не выходил! – брюнет пожал плечами и хмыкнул, но даже в этом звуке было столько безразличия ко всему, что девушке захотелось встать и хорошенько встряхнуть того за плечи, что она в принципе и сделала. – Что ты творишь? Разве этого хотел бы Наруто? Чтобы ты сидел тут в четырех стенах и напивался, словно свинья? – две хрустальные слезинки сорвались с ресниц и упали на темный паркет. Ей тоже было плохо, она тоже страдала, она, как и Саске любила Наруто, но она даже на половину не понимала как плохо брюнету. Тело Учихи, словно сшитое тельце тряпичной куклы поддавалось каждому движению девушки, а глаза так и остались безразличными.
– Саске, – Сакура обессилено опустилась рядом, не зная, что еще сделать, чтобы привести друга в чувство.
– «Она» тоже может плакать. Там тоже может идти дождь, – голос после долгого молчания был хриплым и тихим, поэтому она еле расслышала слова.
– Кто «она»? – на секунду куноичи показалось, что брюнет сошел с ума, настолько его положение походило на состояние обычного сумасшедшего, а фраза, сказанная им, могла бы прописать любого на пожизненное проживание в психиатрической лечебнице. Но так, как взглянул на нее брюнет, заставило отмести эти глупые предположения.
– Душа, Сакура, душа. Наруто сказал, что она может плакать, теперь и я это понял, – он снова глотнул саке и немного скривил губы, словно вкус ему не понравился. – И дождь в душе идет. Постоянно, Сакура. Вот светило солнце и вдруг небо заволокло тучами, и начался дождь, который не прекращается. От него не избавиться, и высушить его ничто не может. Сакура, ты повидала меня, а теперь уходи и больше можешь не проведывать меня, я не собираюсь заканчивать жизнь самоубийством и продолжать пить тоже, – девушка вздохнула, прекрасно понимая, что спорить с ним бесполезно, если он решил, то так оно и будет.
– Вчера назначили нового Хокаге, – брюнет безразлично пожал плечами. Ему было все равно, кто будет управлять деревней, новое назначение не вернет ему его душу, его солнце, его воздух, его жизнь. – Им стала Цунаде.
На этих словах она вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь, а Учиха, оставшись наедине, достал из-под одеяла рамку с фотографией команды номер семь и большим пальцем мягко очертил силуэт улыбающегося блондина.
***
Негромкий стук в дверь вывел новоиспеченную Хокаге из состояния сна и заставил сделать видимость тяжелого рабочего труда. План мести уроду, побеспокоившему ее сон, мягко зрел в голове, а губы сами собой выкрикнули «Входите». Дверь открылась, и в кабинет зашел Учиха и, кивнув в знак приветствия, подошел к столу:
– Ну и, что привело тебя ко мне в такую рань? – спросила она, старательно подавляя предательский зевок, который грозился сорваться с губ. Впрочем, ей это не удалось, и она все-таки зевнула.
– Я пришел просить разрешения о переводе в АНБУ, – Пятая уже было потянулась к какой-то бумажке с очередным отчетом специального отряда медиков о состоянии госпиталя, но так и замерла на месте.
– Учиха, ты с ума сошел? – брюнет не стал исключать, что ее вопль слышал не только Лист, но и возможно Скрытый Песок тоже. Саске покачал головой в отрицательном жесте, на что Цунаде лишь вздохнула и, скрестив на столе кисти рук, положила на них подбородок.
– Я догадываюсь о твоих мотивах, Саске, и, зная тебя, разубедить все равно не смогу, – на это Саске кивнул и протянул ей заранее написанное заявление. Та бегло пробежав по нему глазами, поставила свою размашистую подпись и печать.
– Но только есть одно условие: ты не будешь ходить в одиночку на миссии, мне меньше всего нужен еще и твой труп в деревне, – Саске убийственно сверкнул холодными черными глазами, но со спокойным видом кивнул.
– Шизуне! – резиденция содрогнулась, а в коридоре послышался торопливый стук каблучков. Дверь открылась и в проеме показалась коротко стриженная черноволосая голова. – Выдай ему форму рядового АНБУ, а теперь скройся с глаз моих долой, – брюнет учтиво поклонился и вышел за дверь вместе с помощницей, а Хокаге, глубоко вдохнув, открыла нижний ящичек стола и достала бутылочку, любовно припасенного ею саке. «День обещает быть веселым». Подумав об этом, она налила себе стопку.

Девять лет спустя.
Черноволосый капитан отряда АНБУ особого назначения сидел на берегу озера, лениво кидая камушки в мутную гладь. Прошло девять лет, но ничего так и не переменилось, разве что продвижение по службе можно назвать сильным изменением. «Капитан отряда АНБУ особого назначения», какое длинное и пафосное название должности, занимаемой брюнетом. Фраза должна была вызывать чувство уважения у непосвященных во всю правду, олицетворять силу носившего его. Но это лишь слова, бессмысленный звук. Его команда – команда убийц. Самые сложные миссии, самые кровавые задания выполнялись именно его командой. Да чего таить, все задания только и состояли, что из убийств и просто кровавых боен. Со временем, если в задании не присутствовала хотя бы одна жертва, миссия просто не воспринималась всерьез. Команда, которой нечего терять. Татуировка на правом предплечье начала жечь, и с тихим вздохом кинув последний камень, он поднялся, сложил «ими», перемещаясь в резиденцию Хокаге. Пятая, как и всегда сидела за своим массивным дубовым столом, вот только вид у нее был далеко не обычный. Заплаканные глаза и трясущиеся руки, вздрагивающие плечи и судорожные всхлипы выдавали ее истерику с головой.
– Для тебя есть задание, Така!