просто дневник

Название: После дождя
Автор: Hiroko Rai
Бета: ChupaChupsi
Фендом: «Наруто»
Жанр: Яой, романтика
Пейринг: Саске\Наруто, Наруто\Азарни
Рейтинг: PG-13(?)
Статус: в процессе
Дисклаймер: Не претендую...все создателю
Размещение: Напишите мне, обсудим
Предупреждения: Страшный ООС, АУ, смерть второстипенных персонажей,ОЖП, для этой главы гет хоть и мааааленький!больше не будет обещаю
От автора: 3 часть.улыбаемся и машем. крутим у виска в направлении автора.

читать дальшеПрошло уже три года с тех пор, как Наруто решил остаться жить со стариком Горо и его дочерью. Каждое утро они уходили на стройку и работали там до вечера, прерываясь только для того, чтобы пообедать, а по вечерам блондин усиленно тренировался, разучивая новые техники из свитка отца, и параллельно совершенствуя тайдзюцу и владение холодным оружием. Первое время чакра была нестабильна, и удержать даже самый простой контроль было сложно, не говоря уже о том, что это чертовски выматывало. Тогда Наруто начал тренировать выносливость (в чем немало помогала его работа на стройке), все больше уделяя внимания тайдзюцу. Иногда к нему присоединялся Горо, и они устраивали спарринги. К слову сказать, Намикадзе был немало удивлен тем фактом, что в свои уже далеко не молодые годы Горо был весьма и весьма хорош в тайдзюцу. Акане использовал неизвестную тактику ведения боя, из-за чего блондин часто проигрывал и ходил весь в синяках, но со временем, глядя на то, как двигается старик, он сам того не подозревая, постепенно перенял его технику движений и мог составить весомую конкуренцию. Наруто подрос, стал шире в плечах, а юношеское телосложение сменилось крепкой мужской фигурой. Черты лица стали ненамного, но все-таки грубее, утеряв ту малую толику невинности. Примерно через год после излечения он смог полностью восстановить свою чакру и даже преумножить ее размер. С того момента блондин начал упорно изучать ниндзюцу. Сначала легкие дзюцу, потом более сложные. Они не все давались парню с первого раза, некоторые он изучал неделями, а порой и месяцами. Он смог овладеть теневым клонированием, разенганом и другими техниками, с каждым разом продолжая совершенствовать их. Но то, что изучил блондин, было лишь малой частью тех техник, которые содержались в свитке. Многие из них были воистину уникальными, и Наруто всерьез подозревал, что мало кто в данное время владеет ими. Горо относился к нему как к родному сыну, но никогда не старался заменить ему Минато, уважая память о нем и понимая, что блондину это нужно меньше всего. Первое время Намикадзе мучили постоянные ночные кошмары о том дне, когда он потерял самое дорогое, что у него было. Иногда кошмары переплетались, и во сне Саске и Минато уходили от него вдаль черного коридора, унося с собой весь тот свет, который находился рядом с Наруто, оставляя его в одиночестве кричать от безысходности и умолять не бросать его. В такие ночи он просыпался в холодном поту со слезами на глазах и учащенным сердцебиением. Вытирая слезы, он вставал и шел к тому самому озеру, у которого он говорил с Акане и часто тренировался, садился у раскидистого дуба, стоявшего у берега, наблюдал за водной гладью и рассветом, анализируя свои чувства. Блондина до сих пор мучило чувство вины за те события, а старик видел это и старался его переубедить, объяснить, что Наруто ни в чем не виноват и что так было уготовано судьбой. На словах о судьбе Намикадзе презрительно фыркал, невольно вспоминая Хьюгу. Однажды ему приснился сон, где он с отцом идет по большой, залитой солнцем поляне, рука блондина крепко сжимает кисть Минато, но отец не улыбается, как это было когда-то. Вот они доходят до границы поляны, и отец разворачивается к нему лицом. От увиденного Наруто вздрагивает и в ужасе замирает. У Четвертого были пустые глазницы, а по щекам стекали кровавые слезы, он открыл рот, но вместо чистого мужского баритона из горла вырывался тихий хрип, в котором можно было с трудом различить слова.
– Наруто, отпусти, – кровавые слезы, не переставая, текли из пустых черных глазниц, но Наруто лишь сильнее сжимал руку в страхе, что отец исчезнет. – Отпусти, Наруто, мне больно, отпусти, блондин отчаянно затряс головой. – Нет, не отпущу, это я во всем виноват, я, пожалуйста, прости меня… не уходи, не бросай, – Минато покачал головой и попытался улыбнуться, но на фоне пустых глазниц и крови улыбка получилось жуткой. – Ты не виноват, Наруто, так было суждено…
У Намикадзе началась истерика. – Не говори мне о судьбе, я должен был остаться, должен был… я один, я остался совсем один…
– Хватит. Мне надоело это слушать и мне пора уходить. Запомни, чтобы не случилось, Наруто, ты мой сын и всегда им будешь. Ты ни в чем не виноват, поэтому отпусти меня и продолжай жить. Не губи свое будущее, вернись к Саске, вернись в деревню. Отпусти… – ладонь, недавно судорожно сжимаемая младшим Намикадзе, разжалась, и кисть выскользнула из захвата. Минато развернулся и побрел за границу луга в чащу светлого летнего леса. Наруто вскрикнул и попытался догнать отца, но дорогу ему преградила невидимая стена. Намикадзе отлетел и упал на пятую точку. Из глаз снова полились слезы отчаяния и, подтянув колени к груди, Наруто сжался в комочек. В тот раз блондин проснулся от собственных всхлипов и долго не мог отойти от увиденного, но на душе стало легко, будто часть проблем сняли с его плеч и открыли второе дыхание. Тогда Намикадзе понял, что теперь он отпустил, отпустил по-настоящему, понял, что в душе осталась светлая грусть и самые светлые воспоминания. В тот же день он притащил большой камень и с помощью Горо сделал на нем надпись. С местом размещения своеобразного памятника вопроса не было, он захотел поставить его у того самого дуба около озера. Азарни была на год старше парня, и все хозяйство по дому и прилегающему саду ложились на ее хрупкие плечи. Она подружилась с Наруто и стала для него поддержкой. Девушка была тихой, но в тоже время бойкой и сильной, хоть и не была шиноби. Наруто видел, что девушка хочет от него куда больше, чем показывала, но он любил того, кто остался в деревне, любил Саске и не мог ответить девушке взаимностью. У них даже как-то состоялся разговор на эту тему, в котором Наруто попытался объяснить, что уже любит одного человека, но при этом, сильно не вдаваясь в подробности, что это был за человек. Азарни лишь грустно вздохнула, после чего улыбнулась и предложила остаться друзьями.

***

Близился девятнадцатый день рождения Намикадзе, в честь чего Горо решил устроить всем выходной и пригласить на празднование ребят со стройки. Азарни занималась приготовлениями еды и украшением дома, а сам блондин пытался отнекиваться и убедить старика, что совсем не к чему устраивать что-то столь масштабное. В ответ на его слова старик лишь фыркал и говорил, что девятнадцать лет бывает только раз в жизни. Наруто скептически на него смотрел и вспоминал, о том, что то же самое он говорил ему и на семнадцатилетие, и на восемнадцатилетие.
Утро наступило неожиданно всего лишь потому, что на голову вылилось что-то очень холодное, а на тело шлепнулось что-то тяжелое. Еле продрав глаза, Наруто увидел до безобразия счастливую Азарни, сидящую поверх его бедер с пустой кружкой, в которой, как догадался блондин, была та самая вода. Зарычав, он извернулся, подмял девушку под себя и уселся на ее узкие бедра.
– Ани, какого черта ты творишь в такую рань? – глаза несчастного, не вовремя разбуженного парня метали гром и молнии. Девушка лишь снова улыбнулась и помахала кружкой у носа блондина. – С Днем Рождения, Наруто!
Глаза Намикадзе понимающе расширились и, скатившись с девушки, он кинулся к стулу, где висели его черные штаны.
– Ани, маленькая зараза, раньше предупреждать надо было, – теперь блондин метался по комнате в поисках футболки и куртки, а девушка так и осталась лежать на постели.
– Да успокойся ты, никого еще нет, – Наруто затормозил и облегченно вздохнул, и уже спокойно начал искать предметы своей одежды. Через пару часов после такого пробуждения в дом начали стекаться ребята из их команды на стройке. Веселье было в самом разгаре, саке лилось рекой, а музыка безостановочно играла, иногда прерываемая взрывами хохота. К вечеру почти все закуски были съедены, саке выпито полностью, а идти закупать новую порцию в соседнюю деревню никто не хотел, не говоря уже о том, что все были безбожно пьяны, кроме Азарни, которая выпила чуть-чуть и осталась следить за пьяными гостями. Куро, медик из их команды, принес травку, и ребята тихонько ушли к озеру под предлогом того, что хотят проветриться. Акане не пошел с ними, и Азарни сказала, что уложит его спать. Сказать, что Наруто находился в другой реальности, выпав из настоящей – это не сказать ничего. Перед глазами плясали девятихвостые лисы, а Сецуна с венком на шее готовила обед. Блондин не запомнил, как вернулся домой, зато прекрасно помнил прохладу простыней на своей постели и теплое тело рядом. Сказать точно, кому это тело принадлежало, он не мог, но это тело явно дарило ему удовольствие. Руки Наруто блуждали по мягкой коже, губы целовали нежную шею, но когда пальцы достигли того заветного местечка, блондин резко очнулся от дурмана навеянного алкоголем и травкой и посмотрел на девушку лежащую под ним.
– Ани! Какого черта, мать твою, ты творишь? Что ты здесь делаешь? – злости не было, было только разочарование, что это не Саске сейчас лежит под ним. Девушка лишь вздохнула и обвила его шею руками, Наруто дернулся, но не отстранился.
– Пожалуйста, Наруто. Сделай это, ведь тебе это нужно я вижу… мне это нужно.
Дурман снова заволок сознание и Намикадзе поцеловал девушку. В том, что сейчас происходило в комнате, не было любви, не было всей той нежности, что мог подарить блондин. Девушке этого было достаточно, но не Наруто. Намикадзе проснулся еще до восхода солнца и, посмотрев на мирно спящую девушку на другом конце кровати, оделся и пошел к своему месту на озере. Неприятное чувство, что он совершил ошибку, терзало его разум, хотя, что было такого в сексе на одну ночь, пусть даже и в алкогольном опьянении он не понимал. Окунувшись пару раз в прохладную воду, он побрел к дому. Начинался новый день.
Прошло две недели, которые Намикадзе полностью посвятил тренировкам, за время которых он полностью освоил технику «Разенган-сюрикен» по описаниям из свитка. Он понял, что разенган отца был закончен лишь в теории, а на практике закончить не успел. Отношения с Ани вышли из рамок дружеских, теперь они были друг для друга, словно разные люди, стечением обстоятельств вынужденные жить под одной крышей, но Наруто не хотел ничего менять. Горо не мог понять, что же произошло между этими двумя, но благоразумно не вмешивался. Теперь Наруто думал, что готов вернуться в деревню и с помощью нового Хокаге отыскать Орочимару с Кисаме и отомстить за свою испорченную жизнь. О том, что хочет уйти, Наруто решил сказать Горо и Ани за ужином. Когда все собрались и поужинали блондин, наконец, решился.
– Старик, Ани, я хотел вам сказать,… я очень благодарен вам за все, что вы для меня сделали, но я думаю, что готов вернуться обратно в деревню, – он поднял глаза и обвел людей, находящихся в кухне, выжидающим взглядом. Тарелки, которые успела собрать Азарни, выпали из ее рук и с громким звоном разбились, а Горо лишь грустно вздохнул.
– Я все понимаю, но обещаю, как только смогу я обязательно вас навещу…
– Наруто, нам нужно поговорить…
Блондин непонимающе уставился на девушку, на что она лишь поджала губы и, схватив его за руку, выволокла за дверь. Когда они вышли в сад, она развернула до сих пор ничего непонимающего блондина к себе лицом и посмотрела прямо в глаза.
– Нет, Наруто, не вернешься…
– Что?
– Я беременна, Наруто, и если ты хочешь, чтобы ребенок знал своего отца, то ты никуда не пойдешь.
– Но… н-но Ани, тогда пойдем в деревню вместе и…
– Нет, я не уйду отсюда, тем более в Коноху, там ведь любовь всей твоей жизни, а я не хочу видеть, как ты будешь с ней, не хочу, чтобы это видел ребенок. Знай, Наруто, если ты уйдешь, я скажу ребенку, что ты умер, и он никогда не узнает, кто его отец…выбирай, – и, развернувшись, девушка ушла внутрь дома, оставив блондина стоять с открытым ртом. Сказать Наруто было нечего, и уйти он теперь не мог. Не мог оставить еще не родившегося малыша, который не виноват, что его будущий отец напился и не уследил за собой и тем, что спит с девушкой, а не с парнем. Он просто слишком хорошо знал, каково это расти без матери или отца. В отношении Азарни с глаз словно спала розовая пелена, так искусно надетая девушкой. Из последних ее слов он понял, что о любви и речи не могло быть, во всем этом был холодный расчет, но разобраться он в этом не мог, так же, как и изменить события двухнедельной давности. И он снова остался.